Переход

09.05.2020

Я иду по ночной улице. Ладожский ветер, тишина и рыжий фонарный свет. Мне нужно прийти в себя после вечернего приема. Я иду и не знаю куда и зачем.
Но кое-что я всё же знаю. Откуда-то из глубины я знаю, что время пришло, и теперь мне предстоит настоящая большая работа, смысла которой я здесь не пойму, но буду её делать каждый свой день, опираясь только на звук едва уловимого шёпота и приказы внутреннего моего компаса.
А ещё я точно знаю, что в какую бы сторону я не повернула, какие бы ошибки я не совершила, какие бы решения не принимала, выбирая из сотен вариантов возможных разветвлений моего запутанного пути – однажды я всё равно вернусь к Тебе.
Я пройду босиком по широкому пирсу, с которого видны отражения всех Твоих миров, и сяду за широкий стол. Я посмотрю в Твои глаза, и вся земная усталость смоется с меня как вчерашняя незначимая пена.
Вот тогда можно будет отдохнуть. А пока - 2011 год, нужно ещё много чего успеть, пока я здесь и сейчас. И поэтому я просто иду вперёд.

Мне больше не нужно было спускаться в реальные подвалы - там уже не было детей. Теперь я спускалась в другие подвалы. Подвалы человеческих сердец. Приглашая в кабинет очередного человека, я внимательно смотрела в глаза и выслушивала всю боль прошлого, которую он с собой приносил. Потом я спускалась вместе с ним на дно его персонального ада. Туда, где люди прячут свою боль от посторонних взглядов. Я ныряла в их колодцы, спускалась в канализацию, пробиралась через узкие туннели на четвереньках. Там, во тьме, я находила их израненных брошенных детей.
Я говорила им: “Ты не виноват. Ты – прекрасен. Позволь тебе помочь”.
Я выбиралась оттуда, из темноты, и вручала взрослым потерянным людям их брошенных и забытых внутренних детей.
Я смотрела, как они плачут, обретая свою когда-то отвергнутую суть.
Отвергнутую суть, основа которой – Истина.
Я плакала вместе с ними, я трепетала, покрывалась мурашками, я до сих пор помню историю каждого из них.
И на самом деле, всё это делала не я. Это просто происходило при моём участии, моей задачей было стать полой трубкой для осуществления воли чего-то большего.
Мой кабинет превратился в храм, где стали возможны чудеса.
В этот день ко мне пришли двое – отец и дочь.
Полгода я выхаживала её после того, как на одной из моих медитаций она вспомнила, что всё детство отец использовал её тело для того, чтобы успокаивать свою теневую сексуальность.
Потом она набралась храбрости и сказала ему, что всё вспомнила.
И вот, они заходят в мой кабинет вдвоём.
– Что, что, скажи мне дорогой Бог, что я могу сейчас сделать?
– Ничего. Ничего не делай. Доверяй мне. Доверяй процессу. Дай жизни происходить.
Лиза смотрит на отца и говорит ему о том, как ей жилось в последние годы. О наркотиках, о свой работе в публичном доме, о том, что понимает - её отношения с женщиной на самом деле не любовь, а бегство.
Он горбится и вбирает каждое слово.
Я прошу его рассказать ей о своём детстве.
Он очень хочет ей помочь.
Поэтому он делится с нами тем, что с ним делал его отчим.
Он говорит, открыв сердце из той самой сути - которая истинна у всех нас.
Он просит у неё прощения из этой несгораемой сути. И из этой же самой сути – она прощает его. У неё получается отделить своего любящего отца от его разрушающей болезни.
И мне кажется, что мы втроем выбираемся из тёмного грязного люка, на залитую солнцем грунтовую дорогу.
Они уходят, чтобы жить по-другому. Они уходят, чтобы создать другие, здоровые отношения. Она станет учителем, выйдет замуж и будет хорошей мамой. Он создаст свою семью. И я тут больше не нужна.
Я закрываю за ними дверь, гашу свечи, и выпиваю большую бутылку воды.
Потом я выхожу на улицу, под дождь, и иду по ночной Сортавале.
Я включаю мантру и иду, сама не зная куда.
Но куда бы я не пошла, я всё равно оказываюсь на широком пирсе, с которого днем отчаливают ракеты до Валаама.
Я вглядываюсь в ночную Ладогу и надеюсь услышать внутри неразборчивый шёпот. Тот, который укажет дорогу дальше.
И знаете, в тот вечер он стал чётким, я смогла разобрать каждое слово.
Он сказал: “Купи много еды, найми катер и отправляйся на пустой остров. Дочку возьми с собой. Пока поживёте там”.
Я ответила: “Ты знаешь, мне вообще-то страшно. На той неделе по всей Карелии прошёлся торнадо. Огромные леса выкосил как бритва. Почти весь Карельский перешеек без электричества, на этой неделе обещали, что всё может повториться”.
Он усмехнулся и ответил: “Конечно, я знаю”.
Конечно же, он знал.