Переход

04.04.2020

По квартирам мы ходили для того, чтобы нуждающиеся в нас мамы и дети помнили: помощь есть и за ней можно обращаться. Я прислонилась лбом к двери и немного отдышалась, пока мне не открыла одна из подопечных - Марина. Марина родила в 14 лет, просто не смогла сделать аборт. Отцу ребёнка было 15. Их родители захлебнулись в алкогольной тьме, поэтому молодая семья выживала как могла. Я, собственно, просто принесла детскую смесь и не ожидала, что она так обрадуется мне.
– Алиса! Как хорошо, что ты пришла, проходи скорее. У наших соседей беда.
Вы помните какими были старые коммуналки? Я иду по бесконечной кишке коридора, темнота и смрад. Из пяти видов паразитирующих насекомых известных мне, все здесь ужились. В тёмной коморке лежит малыш не больше трёх лет. Температура под сорок. Скорая была два раза. Оставили пакетик с регидроном, сказали машину больше не гонять. Обычный грипп.
Осматриваю мальчика, и всеми кишками чувствую - никакой это не грипп. Во-первых, крупные розовые овальные пятна по всему телу. Во-вторых, такое угасание в глазах, как будто мальчик уже не здесь, он смотрит на меня очень издалека, оттуда, куда ему отправляться рановато.
– Как давно температура?
– Не знаю, я нашла его утром, вчера он не выходил.
– Когда придут родители?
– Не знаю. Запой у них.
И не было у нас тогда никакой йоги, никаких психологических поддержек, никаких духовных учителей, и Надежды никакой не было. В отличие от сегодня. Потому что до глобальных перемен было ещё очень далеко. Светлые времена нам даже не снились.
У меня был один лишь только компас внутри, и то, не очень-то он тогда был надёжный. То работал, то не работал.
Я сделала глубокий вдох. До ближайшего автомата 10 минут. Пока они приедут - неизвестно, сколько времени пройдёт, и неизвестно, заберут ли они его в этот раз. Мальчик уходит.
На улице мороз. У меня маловато денег с собой, не уверена что быстро поймаю попутку, но компас говорит чётко: “Закутай и беги”.
Я закутываю и бегу, стараясь не думать, что со мной будет, если я не не успею. Я ведь просто стащила ребёнка, если по закону.
Кое-как добежала до Малого, поймала машину и, прижав его к себе, просто качала и дышала.
Я не знала тогда никакой остеопатии и никаких мантр. Я вообще тогда почти ничего не понимала, как и тысячи моих братьев и сестёр, разбросанных по земле.
Малыш открыл глаза и посмотрел на меня.
– Оставайся тут. Не бойся, я расскажу тебе сказку. Жили были зайцы. Жили они глубоко под снегом, и потому не знали, что наверху бывает солнце. Они думали что бывает только темнота и холод. Они даже не умели играть, только прижимали ушки. А потом пришла весна, и снег начал таять; через отверстие в снегу к ним в гости пробрался солнечный зайчик и сказал: “Выбирайтесь наверх, там чудо как хорошо, там тепло. Там свет. Там весело и много еды”.
Малыш задышал часто и глубоко, взгляд снова потерял фокус.
Мы приехали. Я вбежала в наш пункт и положила его на кушетку.
В тот раз, с тем мальчиком - я успела.

Вечером после смены, можно сесть и покурить глядя в мутно красное небо.
Тогда кто-то невидимый обнимает своим крылом и говорит непонятно.
Нам тогда ничего не было понятно. Мы брели в темноте, мы спотыкались, падали в ямы или сбивались с пути.
Мы выгорали один за другим, старались и не чувствовали под собой опоры. Мы умирали. Спивались. Теряли себя.
И если бы я могла отправиться сейчас туда, к той себе, уставшей, растерянной маленькой…
Я сказала бы ей: “Всё хорошо, ты поступила как надо. У мальчика был менингит, и ты не ошиблась, потащив его на улицу. Впереди у тебя очень длинный путь. Всё будет хорошо. Просто иди дальше. С каждым годом, очень медленно, жизнь будет меняться и светлеть, в том числе и с твоей помощью. Ты встретишь тех, кто похож на тебя и поймёшь, как много вас. Я понимаю как трудно доверять, когда всё это вокруг происходит именно так. Но в глубине души ты знаешь, что сама на это согласилась”.
За последующие двадцать лет я столько раз сгорала дотла и возрождалась из пепла, что мне ничего больше не осталось - только увидать суть.
Мы прямо сейчас меняем мир под управлением и по плану Создателя.
Не какие-то они меняют, меняем мы.
Ты. Я.

Тогда, во тьме, я могла только верить в свою короткую молитву:
“Можно жить по-другому”.
Теперь убеждаюсь в этом каждый день.
Мне не приходится больше лазать по подвалам и бомжатникам.
У меня есть скайп. Я не помогаю выживать, я помогаю жить.
У меня есть бесценный свет, даря который, я вижу чудеса.
Мои пациенты, обретая прочную связь с собой, берут от меня частицы этого света и дарят сотням других людей.
И я больше не одна - я лишь звено в цепочке помощи, я чувствую связь с тысячами братьев и сестёр, творящих добро по всей этой земле. Несущих исцеление. Сотканных из любви и сострадания.

Вечером, закончив с последним пациентом я закуриваю и смотрю из окна на огромный город, светящийся и прекрасный. И тот, кто всегда обнимал меня своим крылом, говорит мне: “Сегодня ты была умничка. Потерпи, осталось совсем немного”.