Папин дед участвовал в проектировании коней Клодта на Аничковом мосту, а отец был капитаном, пока не погиб через расстрел за измену нашей параноидально ревнивой родине. Папа родился с шестью пальцами на руках и на ногах, что могло бы сильно облегчить его путь ко многим горным вершинам, но врачи в роддоме не знали что имеют дело с будущим “снежным барсом”. Поэтому убрали лишние с их точки зрения пальцы, за что папа крыл потом их последними словами, особенно когда срывался с очередной стены.
Он был левшой и всё практически детство проходил с левой рукой прибинтованной к доске – так врачи в те дикие времена учили мучать левшей. А то вдруг вырастут и станут собой? Папа переучился на правую руку, но от себя не отказался.
Во дворе и школе дети пытались слить его вниз, но социальная эскалация – это не про папу. Он ходил на бокс.
“Что? Как ты назвал мою маму? Жидовка, говоришь? Ну, что-ж… Иди, брат, сюда. Как ты про моего отца сказал? А куда бежишь-то?”
Он сперва победил всех во дворе и в школе. Потом в районе. И уже юношей он стал чемпионом Ленинграда и области. И был у него кумир в боксе. Папа вырос и победил его. После этого ему остались только горы. Он выбирал такие вершины, на которые ещё никому не удавалось подняться в одиночку. Потом он показывал миру на своём примере: невозможное – возможно. Все шести- и семитысячники Союза он покорил в одиночку. А ещё у него была красивая рыжая борода.
Понятно, почему под каждой горой находилась женщина, на которой он женился когда спускался на землю. Потому что не существует таких побед и восхождений, которые способны были бы затянуть чёрную дыру, неумолимо соединяющую нас с Бесконечностью. Такую болезненную дыру, от которой ни на одной вершине нет спасения. Когда их с мамой грудные раны запеленговали подобие, мне сразу пришла особая смска. Мол, вот, пожалуйста, ты же вызывалась добровольцем? Вот тебе подходяща пара, смотри: там с обоих сторон сплошная питерская интеллигенция. Гнездо травмы самое разнообразное: тут тебе и утраты, и треугольник, и полиамория, и расстилы и все виды зависимостей. А как ещё ты сможешь сделать там всё, что собиралась, если не пропустишь всё это через себя? Если не родишься с чёрной дырой из чёрной дыры? Если не попадёшь к ней в рабство, безуспешно пытаясь насытить, если не провалишься в неё без остатка и не сгоришь там до тла, если не вывернешь её наизнанку и не превратишь в источник света, и не прильнёшь потом этим источником к такому же источнику, который когда-то тоже родился из другой похожей дыры?..
Я посмотрела на 17-и летнюю девочку с хрупкими детскими плечами и на потерянного героя с рыжей бородой. “Да, да, подходят” – сказала я и сделала шаг. Сделала этот чёртов шаг и полетела в тёмную и неумолимую кроличью нору. Беспечно сделала этот шаг, для того чтобы надолго забыть кто я и откуда. Для того, чтобы храбро утратить связь со своей истинной сутью. Для того, чтобы сегодня рассказать тебе всё это. Потому что если ты сейчас это читаешь – значит, возможно, мы с тобой когда то об этом договорились.